— 76 —
ень за днем, Владыка моей жизни, буду ли я стоять перед Тобой лицом к лицу? Со сложенными руками, Владыка всех миров, буду ли я стоять перед Тобой лицом к лицу?
Под Твоим великим небом, в пустынности и безмолвии, со смиренным сердцем, буду ли я стоять перед Тобой лицом к лицу?
В этом многотрудном мире Твоем с его шумным трудом и борьбой, среди суетливо толпящегося люда, буду ли я стоять перед Тобой лицом к лицу?
И какое мое дело, о Царь царей, будет совершено в этом мире, буду ли я, одинокий и бессловесный, стоять перед Тобой лицом к лицу?
— 77 —
знаю тебя, как Бога моего, и стою вдали – я не знаю Тебя, как свою собственность, и подхожу ближе. Я знаю Тебя, как своего отца, и склоняюсь к ногам Твоим – я не хватаю Тебя за руку, как друга.
Я не стою там, где Ты нисходишь на землю и признаешь Себя моим, чтобы прижать Тебя к своему сердцу и взять Тебя в товарищи.
Ты – брат среди моих братьев, но я не тужу о них; я не делюсь с ними плодами своего труда, всецело разделяя их с Тобой.
В наслаждении и в страдании я не стою возле людей, а стою возле Тебя. Я страшусь отказаться от своей жизни, и не погружаюсь в великие воды жизни.
— 78 —
огда творение было еще ново, и все звезды сияли в своем первозданном великолепии, боги собрались на небесах и пели: – "О, зрелище совершенства! ничем не смущаемая радость!"
Но вдруг один из них воскликнул: – "В цепи света есть как-будто прорыв, одна звезда утрачена".
Золотая страну их арфы дрогнула, песня их оборвалась, и они испуганно вскричали: – "Да, эта утраченная звезда была прекрасней всех, она была славой всех небес!"
С того дня не прекращаются поиски этой звезды, и от одного бога к другому несется вопль, что мир утратил в ней свою единственную радость.
Лишь в глубочайшем безмолвии ночи звезды улыбаются и шепчут друг другу: – "Бесцельны поиски! Незыблемое совершенство над всем!"
— 79 —
сли мне не суждено встретиться с тобой в этой моей жизни, дай мне всегда чувствовать, что я был лишен твоего лицезрения, – не дай мне забыть ни на миг, дай мне и в сонных грезах моих, и в часы бодрствования сносить муки этого горя.
Когда мои дни проходят на многолюдном торжище этого мира, и руки мои наполняются ежедневной добычей, дай мне всегда чувствовать, что я не приобрел ничего, – не дай мне забыть ни на миг, дай мне и в сонных грезах моих, и в часы бодрствования сносить муки этого горя.
Когда я сижу у дороги, усталый и жаждущий, когда я стелю себе ложе во прахе, дай мне всегда чувствовать, что долгий путь еще не пройден мной – не дай мне забыть ни на миг, дай мне и в сонных грезах моих, и в часы бодрствования сносить муки этого горя.
Когда покои мои изукрашены, и флейты звучат, и звонок смех, дай мне всегда чувствовать, что я не позвал тебя в свой дом, – не дай мне забыть ни на миг, дай мне и в сонных грезах моих, и в часы бодрствования сносить муки этого горя.
— 80 —
подобен полоске осенней тучи, бесцельно носящейся по небу, о вечнолучезарное солнце мое! Твое прикосновение еще не растворило моих паров, превращая меня в твой свет, и вот, я считаю месяцы и годы, отторгнутый от тебя.
Если такова твоя воля, и если такова твоя забава, возьми эту бренную пустоту мою, распиши ее красками, позолоти ее золотом, отдай ее во власть шаловливому ветру и развей ее в различных чудесах.
И если к ночи тебе будет угодно кончить эту забаву, я растаю и исчезну во мраке, или в улыбке белого утра, в прохладе прозрачной чистоты.