— 21 —
должен спустить свой челн. Томительные часы проходят на берегу – горе мне!
Весна свершила свое цветение и отошла. И теперь, с охапкой завядших, тленных цветов я жду и томлюсь.
Волны забурлили, и на берегу в тенистой аллее порхают и падают желтые листья.
В какую пустоту вперили вы взор? Разве вы не чувствуете трепетания, что проносится в воздухе, далекой песни, плывущей с отзвуками с того берега?
— 22 —
густых тенях дождливого июля незримыми шагами проходишь ты, безмолвный, как ночь, избегая всех стражей.
Сегодня утро закрыло свои глаза, не внимая настойчивым зовам звонкого восточного ветра, и густой пеленой подернулось вечно бодрствующее синее небо.
Затихли песни в лесах и закрылись двери во всех домах. Ты – одинокий странник на этой пустынной дороге. О, мой единственный друг, мой возлюбленный, ворота моего дома открыты – не минуй их, как сновидение.
— 23 —
эту бурную ночь вышел ли ты в свой путь любви, мой друг? Небо стонет, как сердце в отчаянии.
Мне не спится в эту ночь. То и дело отворяю дверь я и вглядываюсь в темноту, мой друг!
Я ничего не вижу перед собой. Где же пролегает твоя стезя?
Каким темным берегом черной реки, какой далекой опушкой хмурого леса, через какие глубокие бездны мрака ты торопишься в пути ко мне, мой друг?
— 24 —
сли день кончен, если птицы больше не поют, если ветер устало притих, набрось на меня густую завесу тьмы, подобно тому, как ты окутал землю покрывалом сна и нежно закрыл лепестки увядающего лотоса в сумеречный час.
Странника, чья котомка опустела до окончания пути, чья одежда изорвалась и запылилась, чьи силы иссякли, избавь от нищеты и стыда и обнови его жизнь, как ты обновляешь цветок под кровом своей ласковой ночи.
— 25 —
ночь томления позволь мне уснуть без борьбы, возлагая на тебя свое упование.
Позволь мне не понуждать мой немощный дух жалким приготовлением к поклонению тебе.
Ведь ты застилаешь пеленой ночи усталые глаза дня, чтобы обновить его зрение более свежею радостью пробуждения.