Для успеха этих двух работ мне бы весьма хотелось провести это лето в житии в деревне, но мои враги доктора – гонят меня к морю (из-за катара и сердца,– только не подумай, что тут начинаются дела сердечные). Не хотелось бы мне следовать совету врача. Экзамены университетские, вероятно, до конца не доведу – ей-богу, надоело. Все-таки скука порядочная. Должно быть, отложу на 2-й курс. О реформах Академии умышленно ничего не пишу - там теперь сам черт ногу сломит,– да к тому слухи совершенно волшебные,- должно быть, вранье».
Говоря о волшебных слухах, Рерих, по-видимому, имел в виду намечавшееся приглашение в Академию в качестве преподавателей крупнейших художников-передвижников – И.Е. Репина, А.И. Куинджи и других, которые должны были возглавить мастерские.
Неизвестно, написал ли Рерих портрет Михаила Осиповича Микешина, о замысле которого сообщал другу. Сведений об этом портрете нет. А вот исторический этюд – одна из первых известных нам картин Николая Константиновича – надолго захватил все помыслы художника. И в других письмах он говорил о ходе работы над ним: «Тема (кстати, рекомендованная и одобренная Михаилом Осиповичем) хороша, по мне. Но можно бы взять немного иначе. Беда в том, что я чересчур много вижу и чувствую в сравнении с силами. Названо будет «Псковский рыцарь. 1581 г.». Это скорее исторический и археологический портрет. Общую мысль скажу на словах. Черную работу пришлось делать без натуры – надеюсь за сентябрь закончить по академическому натурщику».
Речь идет о картине «Пскович», находящейся ныне в одном из частных собраний. Художник представил на ней могучую фигуру воина с перевязанной головой, опирающегося на секиру. Картина выполнена на картоне пастелью и гуашью.
В то время Рерих много и тщательно писал с натуры. Наряду с этюдами и первыми самостоятельными работами, неразрывно связанными с натурой, он стремился передать нечто большее, чем внешнюю сторону модели, создать образ. «У нас задача не только покорить натуру,– писал Рерих в письме к Л. Антокольскому от 29 мая 1894 года,– но стать ее вечным властелином. ... Творить... Кто не сочиняет, тот протоколист, а не художник истинный, творец».
Рерих был захвачен мыслью создать кружок самообразования и совершенствования. Об этом он писал другу Леону: «Сформируем, брат, дружину и, запасшись щитом знания и копьем опытности, тесной македонской фалангой пойдем смело в лес...».
Мысль о кружке не оставляла его. В следующем письме из Извары он опять возвращается к этой теме:
«Теперь о кружке. Спасибо, что разделяешь мои мысли. Помоги мне выполнить, давай выполним эту задачу. Только тут необходим строжайший выбор. Люди все должны быть честные, хорошие, добрые. Должны быть далеки от зависти, этого разлагающего элемента. Чтобы в этом кружке было поменьше грязи, ведь и без этого чересчур много подлости и грязи кругом. Числом не более десяти, и десяток-то дай бог набрать подходящих людей. Будем помогать друг другу развиваться, образовываться, расширять кругозор – что невозможно одному, то возможно многим. Художнику должны быть просто все специальности известны, должны быть известны стремления общественные.
Трудную, брат, дорогу мы выбрали, но все же я предпочту быть средним художником, нежели хорошим специалистом по другим многим областям. Все же его занятия чище, лучше, все же искусство порождено лучшими, высшими стремлениями людей, тогда как многое другое порождено низшими, а то и животными стремлениями... Ведь лучше служить тяжелым трудом, но делу хорошему, нежели несимпатичному. А кружок чем важен? Художнику больше, нежели всякому другому, приходится испытывать разочарования и также увлекаться. Кружок же добрых честных товарищей может наставить увлекающегося на пути истины, может поддержать упавшего духом... Твой, Твой Н. Рерих. 8 июля 1894 г.».